ты тупо обосрался от страха с трясущейся губой
выйти один на один с самим собой
Сложней всего забыть про нас,
Чтоб выпало из головы.
Сложней, чтоб огонек угас,
Чтоб не было такого "мы".
Сложнее быть лучше такого,
Какой ты есть на самом деле.
Сложнее быть в твоих оковах.
Сложнее, чтобы звезды пели.
Кому угодно править мной?
Кому такой никчемный нужен?
А я, как прежде, за тобой,
А я босой ногой по луже.
И нет мощней на свете боли,
Чем быть привязанным к кому-то.
Один с "характером и силой воли",
Другой не помнит слова "худо".
тупые бляди ведутся на деньги
машины квартиры балконы и золотые серьги
ебал я вас в рот убогие суки
в дальнейшем об вас будут вытирать руки
ваша роль - нагинаться пред такими как вы
пред пидорами, которых пинают ради забавы
те люди,что выше и сильнее их
если вы все это прочитали - вы психи
Одно желание - быть там,
Где мне никто не скажет слова.
Быть одиноким - это дар,
Не надо ничего другого.
Встать на рассвете и уйти.
Куда? К воде поближе, точно.
И не собьет никто с пути.
Мой путь - у моря, по песочку..
Подумать о своем, помыслить.
Глаза направить вдаль, не ближе.
И волны могут лишь разбить
Природы и мое затишье.
Идти и разговор с собой вести,
В карманах руки, ноги босы.
И как ни спрашивай: "Где совесть?",
Ответ один: "Не вешай нос".
Я много раз был верен, правда.
Но понял, все приводит к сорре.
Поэтому ушел... И ладно.
Теперь я предан только морю.
Забудем боль, забудем ссоры,
Давай держаться вместе, жить.
Я стану для тебя опорой,
И сердце будет дальше бить.
Я наслаждаюсь каждым словом,
Твой каждый взгляд - и я дышу.
Твое тепло - и я в оковах,
Твой запах - я уже пишу.
Твои глаза..они прекрасны,
Я в них хочу смотреть часами.
Ты опустила их - напрасно,
Поднимутся в итоге сами.
Забудем все, что было раньше.
Давай лишь помнить нас с тобой.
Дай руку, и пошли все дальше,
Туда, где нет тебя другой.
Что-то вздрогнуло внутри,
Когда задумался о прошлом.
Я говорил себе: "Сотри!
Не загружай себя ненужным!".
Те времена, когда, бывало,
Я сопляком во мраке шел,
И не боялся я шакалов,
Их голос взади был тяжел.
Я поворачивался глянуть,
Не приближается ли тварь,
Могла бы меж кустов завянуть,
Но чувствовалась та же гарь.
Свернув за угол, ускорялся,
Вдруг не успеет тот за мной,
Но он, скотина, не терялся,
Болел, по-прежнему, как гной.
И чувствовалось то величье,
Когда я заходил во двор,
Чужак скрывался по-девичьи,
За ним гналась собачья свора.
Я понимал, что этой гниде
Подохнуть скоро суждено,
Ведь мог ребенка лишь обидеть,
Но должен Бог судить его.
Моя душа все так же пела,
Когда домой я заходил,
Мать у порога все хрипела,
Мол совесть где, и где бродил.
А перед сном я думал вечно,
Что по-другому будет в жизни,
Что буду по ночам беспечно
Бродить и утопать в харизме.
Преступный мир идет навтречу.
А ты расправишь шире грудь,
Направишь грозный взгляд кузнечий,
Не обернувшись, двинешь в путь.
Сосредоточиться на цели.
Забыть про все, готовым быть
Бить первым, чтоб враги кряхтели,
И знали, что не стоит злить.
На высоте десятков метров
Без дум, без шума, без харизмы,
Не замечая силы ветра,
Не страшно взгляд направить вниз.
У края. Дождь стучит по крышам.
И руки в стороны расправить.
Стук сердца чувствуешь и слышишь.
Таким путем жизнь не исправить.
Внизу движенье хаотично.
А состоит оно из люда.
Для них "работа-дом" - привычка.
И им не убежать отсюда.
Холодная, скупая жизнь,
Никто не думает о смерти.
Я наблюдаю сверху вниз:
Опасны миру толпы чертей.
Когда стою у края крыши,
И страху говорю: "Уймись",
Не голос города мне слышен,
А твой. Ты говоришь: "Прижмись".
По телу множеством мурашек
Твое тепло идет по мне,
Как стая голосистых пташек,
Как сила, данная извне.
Стоим, молчим, рука к руке.
В мои глаза твой взгляд стремится.
Сближаемся. Нога к ноге.
В твоих - одна любовь искрится.
Я понимаю, счастье есть.
Оно приходит на мгновение,
Когда почувствуешь ту свежесть,
Что в твоей жизни лишь забвение.
Раздался звон колоколов,
Исчезла на лице боязнь,
Натерты руки от оков -
Изгой и люд ждут смертной казни.
С висков ручьями пот стекает,
На голове одет мешок.
И кто поймет, когда сыграет
С тобою жизнь за твой грешок.
Вокруг слышны упреки чьи-то,
Слышны шаги - идет палач.
Лицо за маскою укрыто.
Раздался громкий взрослый плач.
Последние минуты жизни,
И еле слышные слова.
Кровь красная мгновенно брызнет,
На землю пала голова.
Забытый всеми, брошенный людьми
В лесу глубоком, и поросший мхом,
Обнюханный и пройденный зверьми,
Стоит во мраке темный старый дом.
Стоит один, как будто жизни нет,
И существует только он и темень.
Не просочится меж деревьев свет,
Не порастет на этих землях зелень.
Не страшен дождь, не страшны бури, ветры,
Не страшны стаи волков, тишь и мгла,
Казалось бы, до жизни сантиметры;
Чтоб к ней попасть, нет верного угла.
Настало время, обрушился старик.
Он всем на зло держался до конца.
С опушки темень растворилась в миг,
Нагретой первыми лучами солнца.
Всякий способен на большее в жизни,
Не важно, добился "всего" или нет.
Одни предаются вере, отчизне,
Другие плюют и ругают весь свет.